О черт, я напоминаю себе сценаристов LOST и украинских разработчиков GSC одновременно. Первых - потому что зашел в глубоки-глубокие дебри и непонятно как оттуда выберусь, вторых - потому что кормлю вас обещаниями о завершении уже не первый месяц.
Из Крыма привез гигантскую главу, в которой немного поэкспериментировал с формой повествования. Сам чувствую, что расту
Мы подобрались вплотную к финалу, и в следующей главе уж точно будет развязка.
Глава VI
Два облака в ночном небе, будто корабли на реке, расходятся в разные стороны, и за ними открывается полная луна. Тотчас её свет льется на всю громаду города-Мегаполиса, освещая районы, кварталы, дома. Ясные, благодаря ксеноновым фонарям и прочим осветителям, улицы в сочетании с лунным светом превращаются в фотографии, сделанные в режиме сепии, – контраст повышается до такой степени, что остаются только несколько цветов.
Падающий свет не оставляет без внимания заколоченное окно прогнившего дома в нуждающемся и опасном районе Мегаполиса. Свет пробивается сквозь доски и дотрагивается до пустых зеленых бутылок, неизвестно кем и когда забытых на пыльном столе. Емкости выстроены в ряд и по высоте таким образом, что свет, преломившись в зелени стекла, проецирует на стену устрашающую тень, похожую на расставленную пятерню. В щелях между досок виднеются искорки летящих снежинок, крупных, правильных. И их тени порою тоже заглядывают в помещение, но тени эти какие-то комковатые и на снежинки вовсе не похожи, да скрываются очень быстро. Из-за этого кажется, что на улице идет беззвучный дождь.
Вы стоите на кухне одной из брошенных квартир и внимательно вслушиваетесь, потому что в данный момент исход сегодняшней комбинации, на розыгрыш которой вы потратили весь день, зависит от вашего слуха. Вы думаете, что куда как большее время потребовалось для придумывания плана и подбора участников и что много раз партия сегодня зависела не столько от вас, а от других людей и от вмешательства его величества случая. Сразу после вы противопоставляете себе, что подбором участников (точнее, одного участника) занимались именно вы, а значит, его заслуги и победы в какой-то степени принадлежат вам. Одним словом, вы коротаете тот небольшой – но тянущийся неимоверно долго – отрезок времени, который отделяет вас от триумфа и от утоления жажды, мучающей вас на протяжении почти двух лет.
Топот первой пары ног и сбивчивое дыхание бегущего человека вы услышали спустя два с лишним десятка секунд после того, как стали в тени кухонной вытяжки и приготовились ждать. Еще с полминуты – и в квартиру влетают два человека, преследующие первого. Они буквально режут яркими фонариками темноту и вполне могли бы вас обнаружить, если бы знали о существовании кухоньки. Вы мысленно хвалите себя – недаром вы целую неделю провели в поисках подходящей планировки.
Они что-то говорят во тьму – вы не разбираете, – видимо, успокаивают отчаявшегося беглеца.
Месть это блюдо, которое никогда не протухнет, поэтому вы не спешите. Хотя если преследователи убьют участника, вам будет жаль, потому что сегодня он был исключительно удачлив, живуч и хладнокровен во время “игры”, и после личной встречи вы стали симпатизировать ему. Следует помочь, решаете вы.
Вы опускаете на глаза прибор ночного видения, купленный из-под полы, тихонько взводите курок и медленно, как кот, так, чтобы не скрипнула каменная крошка или стекло под ногами, стараясь не задеть ни единого предмета, выходите из своего убежища.
Вы преодолеваете холл и то, что вы условно называете “залой” – между двумя квартирами рухнула перегородка и получилась единая большая комната. Вот вы видите спины преследователей – те и не подозревают об опасности сзади, т.к. увлечены поимкой преступника, в чьей виновности полностью уверены после сцены наверху. По шевронам на верхней одежде вы понимаете, что вам нужен правый. Эндшпиль. Вы выпрямляете руку с пистолетом и кладете палец на спуск и счастливо улыбаетесь.
Но подождите! Не спешите стрелять; давайте для ясности ознакомимся с событиями, предшествовавшими вашему триумфу.
После заставы ехали молча, пока тишину не нарушила трель звонка телефона инспектора Хантера. Сворачивая на обочину, полицейский подумал, насколько он старомоден – использует допотопную модель спутникового телефона безо всяких гарнитур и проч., и даже мелодия сигнала не представляла собой ничего выдающегося – любимую песню заменял стандартный “бип”.
Хантер думал об этом каждый раз, отвечая на личные звонки. Он не мог не то что вспомнить название любимой песни или композиции, но даже последний раз, когда слушал музыку. Он также не помнил название последней прочитанной книги и просмотренного фильма, настолько это была давно – да и было ли?.. Майкл Хантер был, наверное, единственным в мире человеком без хобби и увлечений. Впрочем, парочка у него все же была: его работа, алкоголь и коллега по имени Карла Валенти (крошечный эпизод их отношений мы с вами имели возможность наблюдать немного раньше). Пожалуй, на все остальное, что не затрагивало эти три предмета, инспектору было наплевать. К примеру, на мои рассуждения и в особенности сейчас, потому как с самого утра Майкл был на взводе, а за целый день произошло столько событий, сколько обычно занимало месяц или даже полгода.
Тем не менее, Хантер занимался любимым делом, и жаловаться ни в коем случае не собирался. Он просто нажал на кнопку приема.
Сложно описать его удивление, когда в трубке зазвучал голос анонима, сообщившего об убийстве утром:
-
Sadovaya 302-бис, восьмой этаж. Автомобиль оставьте во внутреннем дворе, туда можно проехать через арку. Полчаса. Прошу, не опаздывайте, от вас могут зависеть жизни. Да, чуть не забыл, обыскивать дом не стоит – “коридорщики” не будут рады двум копам, постучавшим к ним в дверь среди ночи.
Аноним сказал это, хихикнул вслед, очевидно считая, что последняя его фраза получилась смешной, и повесил трубку.
Инспектор Хантер и агент Бюро Аластор Ил переглянулись. Мгновенье – и они будто становятся одним человеком. Говорят так, я подразумеваю, что эти два сыщика начинают действовать необычайно слаженно, дополняя друг друга; как единое целое, словно и не было конфликта перед кордоном. Так ведут себя профессионалы, когда от них действительно требуются их навыки. Долой вражду, успех операции не зависит от текущей приязни друг к другу.
Машина срывается с места – это Хантер вдавливает педаль газа в пол; Ил в этот момент продумывает на навигаторе кратчайший маршрут и сообщает о цели пяти патрульным машинам, что стоят на заставе в очереди. Их с Майклом авто доберется до
Sadovoy менее чем за четверть часа.
Шипит передатчик, и дежурная сообщает, что поступил звонок от Джейсона Хайда – он просит прибыть детективов по такому-то адресу.
Хантер интересуется, называл ли подозреваемый конкретный номер квартиры или этаж.
Да, называл. Четвертый этаж.
Майкл подтверждает получение сведений и продолжает нестись в темноту Алого Коридора.
Они на месте. Майкл зарулил в арку, припарковался во дворе, заглушил мотор и погасил габаритные огни.
Он и Аластор проверили оружие и двинулись к входу в дом, старый и очень ветхий. Около подъезда Ил выплюнул сигарету, с которой не расставался с момента звонка, в сторону урны, но промахнулся.
Положив ладонь на скобу-ручку старой двери, совершенно без всяких запоров, будь то биометрическая защита или просто ржавый замок, Ил спросил:
- У нас два этажа. Какой выберем?
Хантер, даже не догадывающийся, какую роль его решение сыграет не только в операции, но также в жизни его напарника поневоле и его собственной, не задумываясь (ручаюсь, если бы он знал об ответственности этой секунды, то задумался, а может, придумал даже какой-то хитрый план), ответил:
- Восьмой. Я преступникам не верю.
Джейсон Хайд и доктор Айван Джекилл свернули на улицу
Sadovaya. В компании бывшего преподавателя, хорошо знавшего район Алого Коридора, идти Джейсону было почти не боязно, и он реже стал вслушиваться в сгущающуюся темноту. Однако на перекрестках и в тех местах, где не мешали дома, фельдшер мог слышать выстрелы или чей-то вскрик, а из подворотен и тупичков – менее сильные звуки, вроде звона бьющегося стекла и шипения пара, вырывающегося из канализационного люка. В эти нечастые моменты Джейсон, натерпевшийся за день, вздрагивал всем телом, а его спутник и ухом не вел. Хайду не помогал даже его опыт службы в Миротворческих Силах, и, видя реакцию доктора Джекилла и сравнивая её со своей, он сильно смущался, но поделать с собой ничего не мог, ведь понимал – сознание и тело нуждались в глубоком сне. Несмотря на то, что Джейсон еле волочил ноги, он, казалось, стремился быстрее добраться до 302-го дома и подгонял доктора, время от времени останавливавшегося, чтобы перекурить.
Метров за сто до строения – Айван Джекилл сказал: «Почти дошли» и указал рукой в сторону – Хайд остановился. Он твердо решил идти на встречу с Сиком один. Услышав это, доктор сказал:
- Да, я понимаю. Вы давно не мой студент, и в опеке не нуждаетесь. Будьте осторожны. Давайте простимся.
Джекилл протянул руку, а Хайд заметил в его глазах блеск, который принял за невольные слезы чувств, отчего-то накативших на старика.
Доктор еще немного смотрел в спину удалявшемуся Джейсону и после пропал в морозном вечере.
Майор Пейн добавил 26-08-2008 в 19:59:28:
Вот Джейсон, наконец, остановился, и перед ним предстал дом за триста вторым номером. Это двенадцатиэтажное здание, возведенное еще в последнюю пятилетку прошлого века, как и все остальные дома в районе, брошено. Но «брошено» не значит «необитаемо». После колоссального роста преступности в Алом Коридоре, девять месяцев назад приобретшего статус целой гуманитарной катастрофы, жильцы спешно покинули дома. Строения, в свою очередь, были сразу облюбованы виновниками катастрофы и превратились в своеобразные ночлежки. В том, что дом не пустует, фельдшер моментально убедился, приметив возле двери подъезда свежий окурок.
Перед тем как войти внутрь, Джейсон окинул взглядом дом. Верхние его этажи и вентиляционные трубы на крыше не позволяли еще не высокой луне хорошо освещать само здание и близлежащий дворик. Ночное светило создавала светлый ореол вокруг верхнего края дом; но ореол этот вот-вот должен был исчезнуть – луна поднималась выше и выше, постепенно занимая свое законное место в небе. В полутьме строение походило на голову угрюмого старца со стенами горчичного цвета вместо кожи, с частыми косыми рогами телевизионных антенн вместо редких волос на черепе, симметрично распахнутыми с противоположных сторон дома на нескольких этажах (прежние хозяева проветривали, да забыли закрыть) оконными рамами вместо ушей, с проемами, в которых еле теплится одинокая лампочка, вместо глаз, с толстой железной дверью без запоров вместо раскрытого беззубого рта.
Но вот лунному свету уже ничего не мешало, и он разлился бледно-золотым, освещая доселе темный двор. Джейсону показалось, что двор пустынен, поэтому он шумно хлюпнул носом и открыл входную дверь.
Хайд вошел внутрь и остановился, пытаясь привыкнуть к темноте. Спустя полминуты он начал различать внутренности здания, но до того Джейсон ознакомился с домом через запахи и звуки. Вонь мочи – не только человеческой, но и животных, – запахи сырости, плесневелости затхлости и разложения, капающая из труб вода и гул ветра и многие, многие другие неизвестные шумы и ароматы складывались в мелодию уныния и запустения и заставляли думать, что дом – живое самостоятельное существо.
Джейсон двинулся по лестнице, осторожно придерживаясь за выкрашенные синим стены. С улицы он видел, что где-то выше горит лампочка, но пока было темно, хоть глаз выколи. Он снова, как в метро, вытащил телефон и посветил дисплеем вокруг. Хайд увидел, что кое-где стены измалеваны граффити и исписаны словами напополам с символами совсем не знакомыми ему. Он вспомнил – это кириллица и немного пожалел, что с ним нет доктора Джекилла, который происходил из русских и мог бы прочесть надписи (между нами говоря, слова были такие, что интеллигентный Айван Джекилл не стал бы их переводить).
Хайд уловил легкое движение воздуха: открылась дверь, ведущая на лестничную клетку второго этажа. Быть может, Джейсону показалось, но из проема высунулась чья-то нечесаная голова, которая сверкнула в его сторону глазами, тихо-тихо выругалась и спряталась обратно. Это вынудило фельдшера ненадолго остановиться, погасить свет мобильного телефона и вслушаться. Далеко наверху кто-то чихнул, внизу послышался шорох. Подождав, пока все стихнет, молодой человек продолжил путь наверх.
Тусклая сорокаваттка выхватывала из тьмы полпролета лестницы, намалеванную по трафарету цифру “4”, и серую дверь с ушками для навесного замка, но сам замок отсутствовал. Хайд поправил рюкзак на спине, попытался спрятать топор и, приготовившись, толкнул дверь.
Неожиданно, прямо за ней никого не было. Джейсон был готов повалить злодея Сика, который должен был стоять у окна, возле радиатора, и бить его, бить до тех пор, пока молодому человеку не станет легче или пока мерзавец не перестанет дышать. А если убийца еще будет в сознании, то Джейсон отрежет ему кисть. После перевяжет и станет дожидаться властей.
Но Сика не было. Не было ни леденящего голоса, ни оскала, которого Хайд никогда не видел, но отчетливо себе представлял.
В отчаянии фельдшер бросил в сторону топор. По звуку тот упал на что-то мягкое, и Хайд наконец увидел, что в противоположном от двери углу сиди – а вернее, полулежит – человек. Джейсон бросился к нему.
В свете луны, пробивавшемся через окно, он увидел бледное худое лицо. Глаза человека были закрыты, из-за изможденного выражения лица казалось, что он сильно и устал и поэтому прилег здесь отдохнуть. Одет он был в такую же рванину, как и люди возле входа на станцию метро, пах мускусом и мочой, поэтому сомнений не было – перед Хайдом лежал еще один грязный бездомный.
Едва контролировавший себя Джейсон этого не понял и тряс мужчину, и бил его с размаху по щекам, и кричал:
- Кто вы? Где Сик?
Но вдруг его рука коснулась левой стороны шеи бомжа и ощутила влагу. Хайд прекратил экзекуцию и поднес ладонь к свету: пальцы были выпачканы темным – сукровицей. Не поверив собственным глазам, фельдшер снял рюкзак и придвинул к окну туловище человека, чтобы разглядеть рану. Тело было абсолютно безвольным и холодно как лед. Не может быть, подумал Джейсон.
Шею бездомного рассекал аккуратный разрез, сделанный ничем иным как хирургическим скальпелем. И тут Хайд осознал, что мужчина был изуверски убит – из него выкачали всю кровь. Все пять литров. Убийце даже не нужен был насос – бездомный, судя по перегару, в последние свои минуты был пьян, а практически весь алкоголь повышает давление. Злоумышленник разрезал сонную артерию и собрал кровь под высоким давлением, пользуясь пластиковым шлангом и емкостью. Вероятно, даже не запачкался. Труп не коченел, потому что остатки теплой крови сочились сквозь надрез, хотя и замерзая вне сосудов, но, не давая телу затвердеть.
Совершить подобное мог лишь профессиональный врач.
Джейсон повернул голову мужчины к себе, и его будто поразило громом. Этого бомжа он видел сегодня утром в собственном доме, когда снимал кроссовки, чтобы запутать погоню. Ошеломленный, он выпустил из рук голову и отполз чуть в сторону от тела.
- Что же происходит? – прошептал он, пытаясь унять дрожь в руках.
От наваждения его избавил скрип ведущей к лестнице двери. На площадку вошел – настолько неслышно, что правильнее сказать, выплыл – невысокий человек. Он медленно стал к окну так, чтобы свет луны позволил фельдшеру разглядеть его.
Седая бородка. Старая дубленка и тренировочные штаны. Вязаная шапочка на макушке.
- Вы? – сипло спросил Хайд, чувствуя, как сердце убыстрило ритм. К его горлу подступал комок; съеденный за весь день шоколад запросился назад.
Доктор Айван Джекилл ответил не своим голосом, но тем, который молодой человек слышал до этого только в трубке и который успел возненавидеть; голосом, холодным, как жидкий азот:
- Я. Вы не представляете, насколько мне жаль, мистер Хайд. Надеюсь, к нашей следующей встрече вы меня поймете.
Не говоря больше ни слова, доктор скользнул в сторону мусоропровода. В мгновение ока он вытащил оттуда два каких-то тяжелых предмета и метнул – один в Хайда, другой – в пол.
Снаряд, угодивший в грудь вскочившему на ноги Джейсону, оказался на удивление мягким и непрочным. Он лопнул, и фельдшер моментально промок до нитки. Пакет с кровью, в ужасе догадался Хайд. Другой – разорвался на полу, брызгая на все вокруг.
А Сик уже сбежал, хлопнув дверью. Джейсон бросился за ним, забыв и про топор, и про свои вещи. Навалился на дверь, но та не открылась, только дрогнула под его весом.
Ржавые ушки на серой двери! Убийца его запер!
Он срывал голос, выкрикивая самые крепкие ругательства, какие были известны ему. Больно ударял руки и ноги о дерево – что было сил колотил в серую дверь. По его измазанному кровью лицу прочерчивали дорожки капельки пота и слезы злости и бессилия.
Майор Пейн добавил 26-08-2008 в 20:00:21:
В засаде Майкл Хантер и Аластор Ил сидели уже около получаса. Подобные мероприятия инспектор не любил и в основном из-за личного дискомфорта, с которым сталкивался: ни тебе зевнешь, ни почешешься, ни по нужде сходишь, а в случае чего – замирай и не дыши. Но, когда знаешь запрет, все три дела как назло сразу хочется, такая уж натура людская. Вот и сейчас пакостный внутренний орган в области таза напомнил о себе. Аластору было хуже, т. к. он был заядлый курильщик, и, судя по хмурому виду, уже весь извелся. Хантер, который по непроизнесенному согласию был в данный момент в паре главный (Ил на самом деле испытывал его в качестве лидера), так и быть, кивнул ему: можно. Агент Бюро тут же задымил.
Засаду осложняли не только внезапные потребности господ сыщиков, но и место проведения операции. Ведь место – дом, который вот-вот должен был развалиться, в преступном районе – был хуже не придумаешь. Полицейским постоянно приходилось отвлекаться на посторонние и ненужные вовсе шумы – боялись пропустить главное.
И вот они услыхали внизу шаги. Аластор тут же поднял оружие, а Хантер, уже с пяток минут глядящий неотрывно на циферку “8”, прислоняясь к стене, от неожиданности вздрогнул так, что с потолка прямо на него посыпалась известь, и от того чихнул. Испугавшись потерять подозреваемого, оба замерли. Но ничего – немного погодя, еле слышимое шарканье продолжилось. Оно было непродолжительным и вскоре стихло. детективы выдохнули: «Не наш!»
Аластор присел на радиатор под окном; Хантер принялся мерить шагами лестничную клетку, разминая затекшие ноги. С момента анонимного звонка прошло три четверти часа.
Внезапно многими метрами ниже раздался хлопок. Это Сик выбежал с площадки четвертого этажа, но детективы и не догадывались о существовании убийцы. Почти сразу за хлопком послышалась кучерявая брань.
Поначалу Майкл не придал шуму значения – мало ли что происходит в этом жутком доме. Но выкрикивающий непотребности голос был ему знаком, и слышал Хантер его не далее как пару часов назад в своем кабинете.
- Ал, это кричит Джейсон Хайд, - быстро сказал он. – Я просчитался, он на четвертом!..
Полицейские устремились вниз, перепрыгивая ступени. Седьмой этаж; шестой; пятый.
И четвертый.
Хайд продолжал колотить в дверь, словно и не заметил грохота, с которым спускались сыщики.
- Это еще что? – удивился Ил, показывая на висящий на двери замок.
Подозреваемый, наконец, услышал близкие голоса с другой стороны и притих.
- Отойди, - сказал Хантер и извлек из кармана скорчер. Надавил на кнопку, и из маленького сопла вырвалось высокотемпературное пламя, которым он разрезал замок напополам. Дужки со звоном упали на пол.
Детективы отошли чуть назад и замерли с оружием наготове. Преступник со стороны квартир не предпринимал никаких действий. Эта немая сцена продолжалась несколько секунд и все, что нарушало тишину, было дыхание полицейских и Хайда.
Первым стал преступник. Он выбил дверь так сильно, что та чуть не слетела с петель.
Легкая и деревянная дверь отлетела в стену и задела инспектора Хантера по носу. Тем самым сломала его. Схватившись за дважды сломанный нос, Хантер отшатнулся назад.
В зажатый кулак хлынула кровь, и потому Майкл не смог отчетливо разглядеть, что случилось с Аластором. Вроде бы каким-то длинным и тяжелым, но неострым предметом Хайд, как копьем, ударил агента в живот и долей мгновения после, так, что два удара почти слились, - под подбородок. Ил вскрикнул от боли и, неловко падая, приложился головой о перила.
Хантер, вновь попытался атаковать, но тут же получил удар ногой в пах. В этот момент, однако, он вспомнил про скорчер, и в неразберихе у него получилось ожечь руку преступника. Лицо Хайда исказилось от внезапной боли, но, несмотря на это, он еще раз лягнул Хантера. Быстро развернулся, попытался сбежать вниз по лестнице.
Лежащий на полу Аластор поднял пистолет и, не целясь, выпустил три пули. К несчастью, попала только одна – в ногу преступника, в мышцу выше бедра. Особого урона выстрел ему, видимо, не причинил, потому что он продолжил побег, почти не потеряв скорости…
- Чем это он тебя? – спросил Хантер, помогая Аластору подняться. Майкл говорил в нос и держал голову кверху: пытался унять кровь.
- Топором, - слабо ответил агент Бюро. Придержав дверь, он заглянул на лестничную клетку. От картины, которую увидел Ил, стало совсем дурно.
- Ужасно, - сказал он Хантеру и осел на пол. – Сам он тоже весь в крови, заметил?
Майкл медленно вошел внутрь, опасаясь худшего. Зрелище, увиденное инспектором, поражало своей жестокостью и изощренностью. Все пространство от мусоропровода до дверей, ведущих в квартиры, занимала лужа темной густой жидкости; ей же были выпачканы стены и двери неработающего лифта; даже окно было чуть забрызгано. В центре лужи, раскинув руки, лежал на спине не подававший признаков жизни человек.
Подобное уже произошло, подумал Майкл. В доме Джейсона Хайда.
Анонимный вызов.
Уйдет ведь, - простонал держащийся за голову Аластор.
Вдруг с улицы послышались такие знакомые звуки полицейской сирены. Сквозь стекло в кровавых капельках Майкл увидел проблесковые маячки пяти въезжающих во двор патрульных машин.
- Не уйдет, - улыбнулся он. – И брать его будем мы.
Майор Пейн добавил 26-08-2008 в 20:00:39:
Давайте взглянем на ситуацию с точки зрения беглеца. Представьте, что вы – Джейсон Хайд.
Что есть сил, вы бежите. Вы не задумываетесь о направлении и последствиях – вы полностью полагаетесь на ваши рефлексы и интуицию, которые с самого начала дня служат вам компасом. Сейчас они напряглись – работают с удвоенной силой – и приказывают вам бежать как можно дальше отсюда.
Вы не обращаете внимания на кусочек свинца в ягодице, потому что знаете, что если вы остановитесь, если в кровь перестанет выделять адреналин, вы почувствуете такую жгучую боль, которая обездвижит и скрутит вас крепче любых пут или паралитического газа; лишит последних сил и заставит упасть куском плоти на землю. Вы чувствуете запаха горелого мяса. Умоляю, не глядите на свою кисть, иначе от вида собственных тлеющих кожи и мышц вас вытошнит, и вы потеряете драгоценное время.
Все, что не убивает вас, делает вас сильнее. Вы обязаны остаться в сознании и перебороть эту ночь. В противном случае, упав прямо здесь, вы на остаток жизни потеряете волю и разум и, обездвиженный, будете заключены в плексигласовую колбу. Именно такое наказание ждет вас в современной нейроподавляющей тюрьме.
Вы пребываете в одномоментном смятении и отчаянии: единственная надежда исчезла, ваш друг оказался злейшим врагом. И наоборот. Вы запутались, и у вас кружится голова.
Похоже, ваш единственный путь – это путь наружу, на улицу. Вы выберетесь отсюда, свежий воздух прояснит ваши мысли, вы найдете убежище и на следующий день начнете сначала. В конце концов, уйдете в бега здесь, в Алом Коридоре. Вас никто не найдет.
Чтобы не упасть, вы светите под ноги импровизированным фонариком – своим мобильным телефоном. Дисплей светится лишь несколько мгновений, телефон тревожно пищит, сообщая о разряженном аккумуляторе, и вы остаетесь в кромешной темноте. Но вы успеваете разглядеть на стенах похабные надписи о мэре и понимаете, что вы спустились на первый этаж.
Вы ковыляете к железной двери и уже готовы толкнуть её плечом, но… С улицы слышатся хлопки, скрипучая беготня по свежему снегу, обрывистые фразы и главное, сирены. Вы выплевываете короткое ругательство и держите путь назад. Дергаете ведущую на лестничную клетку дверцу, и – чудн
о – первая оказывается незапертой.
Ваши глаза отчасти попривыкли к темноте, поэтому вы сразу примечаете единственную открытую квартиру. Зияющая дыра проема словно пытается поглотить окружающее пространство и больше всего походит на разинутую пасть крупного хищника. Жуткости добавляет гул сквозняка где-то внутри квартиры, но вы, не обращая на него внимания, бросаетесь внутрь.
Сразу от входа вы сворачиваете влево, потому что вам кажется, что справа от вас сплошная стена. Это не так – если пройти немного дальше и свернуть за угол, вы обнаружите небольшую кухоньку и, быть может, даже стоящего недвижимо в нише вытяжки человека. Но ни вы, ни ваши преследователи спрятанную комнатку не заметите.
Вы походите коридор, входите в обширное помещение. Оно будто составлено из двух одинаковых половин; и действительно – вскоре вы замечаете осколки, крошащиеся каменные блоки, торчащую из стен арматуру и т.д. и понимаете, что здесь ранее была перегородка. Впотьмах вы натыкаетесь боком на кресло, задеваете стеклянный столик и только чуть не падаете, оставляя грязно-кровавые следы на пыльном паркетном полу и мебели. В воздухе красиво плавают былинки, которые вы различаете в лунном свете, пробившемся сквозь доски, сплошь прибитые на окно с другой стороны; оно заколочено, потому что нет стекла, и влетающий через щели ветер колышет эти самые частички.
Вам необходимо спрятаться, решаете вы. Варианта, кроме как огромного шкафа с зеркалом, у вас нет. Вы влезаете внутрь, закрываете за собой дверцу-купе и затаиваете дыхание.
Вскоре в комнату вбегает ваша погоня, но пока они находят лишь собственные отражения в зеркале. Вы неизвестным образом ощущаете, насколько эти люди озлоблены из-за исхода в вашу пользу потасовки наверху и испытываемой физической боли. Один из них пытается заговорить с вами, в его голосе чувствуются наигранно-ласковые интонации, как если бы он говорил с душевнобольным.
- Джейсон, - произносит он. – Ну, отзовись, отзовись…
Но терпение второго скоро лопается.
- Где ты тварь, - как ни странно, таким же тихим тоном говорит второй преследователь. – Я ведь тебя из-под земли достану…
И вы понимаете, что помощи ждать неоткуда и что если полицейские найдут вас, а не вы сами сдадитесь, будет намного хуже, ведь преследователи после картины наверху имеют полное право убить вас, но не задерживать, и скорее всего, они хотят именного этого. Поэтому вы выходите из убежища. На звук полицейские поворачиваются в вашу сторону. Вы не видите не то что лица – даже фигуры, т.к. вас ослепляют яркие лучи фонарей. Тем не менее, стволы наставленных на вас пистолетов вы различаете достаточно явственно.
Ваш последний шанс.
- Тупицы! – кричите вы, - неужели вы не поймете, что я невиновен? Как, по-вашему, я сам запер себя на висячий замок?..
И еще что-то, еще… Но мысли ваши устремляются в какие-то другие места и дали из прошлой жизни: вам в мозгу являются ваши родители, друзья и сослуживцы; любимая девушка, такая красивая и недосягаемая тоже является вам; вы вспоминаете знаковые события из жизни, войну, кинофильмы, книги, долги за квартиру и т.д. и т.д.; словом, тысячи и тысячи мыслей и воспоминаний в эту секунду проносятся в вашей голове, пока вы находитесь под прицелом.
Но будто бы фонарик одного из полицейских дрогнул, осветил его недоуменную физиономию – значит, вам удалось, удалось пробудить в нем сомнения!
…Вам кажется, что за спинами полицейских мелькнул чей-то силуэт, и вы хотите сообщить и об этом…
Поздно. Воздух взорвало грохотом выстрела.
15-03-2008 
